В Музее Тропинина хранится много уникальных артефактов, в том числе, письмо В.А. Тропинина художнику С.С. Щукину, которого он называл своим учителем. Мемориальных вещей «главного портретиста Москвы» практически не сохранилось, художник не оставил мемуаров или дневников. В нашем распоряжении редкие цитаты, пересказанные его современниками и учениками.
К 55-летию основания Музея, которое отмечается в этом году, мы обратились к специалисту по графологии, психологу Светлане Андреевне Ивановой, которая создаёт психологические портреты людей по их почерку. Таким образом, в результате исследования в распоряжении Музея появился уникальный документ, который раскрывает личность В.А. Тропинина, опираясь на методы современной графологии.
Почерк художника говорит о том, что перед нами человек, свободномыслящий, с самостоятельными суждениями, редким эстетическим чутьём, тонким восприятием действительности, которое приносило художнику удовольствие. Для Тропинина характерна широта взглядов, некая глобализация прекрасного – он способен смотреть вперёд, и видеть красоту, акцентируя внимание на отдельных деталях.
Василий Тропинин – скромный и рассудительный человек с логическим мышлением. Он мог бы стать хорошим архитектором, чертёжником, учёным, исследователем, поэтом, литератором, но не предпринимателем, не купцом и не воином.
От рождения крепостной парень был смышленым, наблюдательным и любопытным, быстро схватывал информацию, улавливал суть, легко и быстро переключался с одной задачи на другую, был открыт новому, поэтому быстро учился, развивался и шёл вперёд. Подвижная, легко возбудимая нервная система давала тонкое восприятием мира, интуитивность, а вместе с тем эмоциональную неустойчивость и раздражительность. В такие минуты художник мог бросить начатое, заинтересоваться чем-то новым, даже иногда задеть собеседника острым словом. Но положение крепостного человека, воспитание и традиции того времени требовали сдерживать подобные порывы. Тропинин не был послушным и исполнительным, но его природная гибкость давала возможность легко адаптироваться к условиям. Василий Андреевич с годами научился укрощать и придерживать свою природу, умел держаться в заданных рамках, что давало постоянство и надежность не только в работе, но и при взаимодействии с окружающими.
Был Тропинин человеком честным и уважал законы и правила. Мог бы быть интеллектуальным или духовным лидером, а также довольно организован. Скорее всего, у в мастерской художника поддерживался порядок, особенно в мелочах. Но, если увлекался, то мог допускать небрежность и беспорядок.
Василий Андреевич не писал свои картины постоянно, не обладал чрезмерной усидчивостью. Его трудолюбие и работоспособность распространялись лишь на то, что ему было интересно. С головой и до мелочей погружался в увлекающий его вопрос, основательно исследовал его и прорабатывал. Эта увлеченность и погруженность могли мешать в срок сдавать заказанные портреты. Если торопился, то терял в качестве. Не был Тропинин склонен и к публичным выступлениям, роль оратора не для него. У него был другой дар – Василий Андреевич увлекал собеседника рассказом, своим собственным миром и воодушевлял тем, чем восторгался сам. Умел быть хорошим собеседником, оставляя место в разговоре, делая паузы, чтобы выслушать человека и дать ему высказаться, был деликатен в общении. Обладал здоровой самооценкой, не испытывал чувства вины, не носил обиды, недовольства, ненависти. Принимал обстоятельства такими, как они были. Не видел смысла в борьбе с устоявшимися правилами и законами в обществе. Своего рода, был фаталистом или принимающим мир как он есть.
Чётко понимал Тропинин свои возможности и способности, реально воспринимал свой труд и положение в обществе, при этом был вполне удовлетворён собой и своей жизнью.
Главным мотивом художника были отнюдь не телесные удовольствия, комфорт и материальным блага его влекло познание нового, а любопытство не давало успокоиться. Импульс, природная интеллектуальная живость ума, желание познавать мир, сосредоточенность в большей степени на духовном, чем на земном, – тоже отличали мастера русского портрета.
Эксперт – Светлана Иванова, графолог и психотерапевт, PhD
Кликните по фотографии, чтобы узнать больше подробностей.
1780 родился 19 марта, крепостной графа Антона Сергеевича Миниха в деревне Карпово Новгородского уезда. В начале 1790-х посещает открытое в Новгороде народное училище, с детства увлекается рисованием.
1793 становится крепостным графа Ираклия Ивановича Моркова (1753–1828), «блистательного сподвижника Суворова». Переезжает в Москву. Видя увлеченность своего крепостного рисованием, граф решает отправить его в Петербург для обучения кондитерскому делу. В Петербурге живет в доме графа Петра Завадовского (№ 20 по Большой Морской) и посещает уроки рисования при Императорской Академии художеств.
1798–1804 получив разрешение на обучение в Академии художеств, посещает класс академика портретной живописи Степана Щукина. Копирует произведения западноевропейской живописи в Эрмитаже. В 1804 году на картину «Мальчик, сетующий по умершей своей птичке» обращают внимание супруга Александра I императрица Елизавета Алексеевна и президент Академии Александр Строганов.
«…Щукину были заказаны четыре копии с портрета Александра I, которые он роздал своим ученикам … лучше и схоже всех вышла копия у Тропинина» (Николай Рамазанов).
1804 получает предписание от Моркова оставить Академию и отправляется в его новое имение в Малороссию, в деревню Кукавка (Подольская губерния).
1806–1807 проектирует и строит церковь в Кукавке. Пишет иконостас, состоящий из семи икон. После освящения венчается в ней с Анной Ивановной Катиной, сестрой соученика Тропинина по Академии художеств. Пишет портреты семьи Морковых, а также их соседей – польских помещиков, создает серию портретов малороссийских девушек.
1805, 1807, 1809 сопровождает графа Моркова в поездках в Москву. Пишет портреты участников Турецкой кампании – казацких атаманов Платова, Иловайского, Грекова. Посещает галереи, занимается копированием.
1812–1818 возвращается в Москву вместе с графом Морковым, возглавившим московское ополчение. После пожара восстанавливает живописное убранство дома. В этот период формируется широкий круг московских заказчиков. Пишет портреты крупного книгоиздателя и мецената Платона Бекетова, писателя, историка Николая Карамзина и его ближайшего соратника – поэта, баснописца Ивана Дмитриева, в доме которого собиралась вся литературная Москва. Работает над портретами генералов войны 1812 года: Ивана Алексеева, Петра Багратиона, Фёдора Талызина, Александра Урусова.
1818–1821 возвращается в Кукавку. Пишет 12 видов имения Морковых.
1821 навсегда уезжает из Кукавки. Живет в Москве и Петербурге.
1823 получает освобождение от крепостной зависимости (жена и сын Тропинина Арсений остаются крепостными до 1828 года). Представляет картины «Кружевница», «Нищий старик» и «Портрет гравера Егора Осиповича Скотникова» Совету петербургской Академии художеств, удостаивается звания «назначенный в академики». Пишет известные камерные портреты: чиновника московской межевой канцелярии Константина Равича, оперного тенора Петра Булахова, а также каменотеса Самсона Суханова, работавшего над строительством постамента для памятника Минину и Пожарскому.
«…В праздник Воскресения Христова…, когда после заутрени стали христосоваться, граф Морков, вместо красного яичка, вручил Тропинину отпускную, однако одному, без сына» (Николай Рамазанов).
1824 за «Портрет медальера Карла Леберехта» признан академиком портретной живописи. Совет Академии предлагает Тропинину остаться в Петербурге и принять должность профессора, но он отказывается. Возвращается в Москву, живет в доме Писаревой на Ленивке близ Каменного моста. Получает заказы от попечителя Московского учебного округа князя Андрея Оболенского о написании портретов профессоров Московского университета.
«Тропинину предстояло в Петербурге заказов на 14 000 р. ассигнациями, но северная Пальмира, воспетая не одним петербургским поэтом, очень не понравилась Василию Андреевичу, который говорил: “Всё я был над началом, да опять придется подчиняться … то тому, то другому … Нет, в Москву!”» (Николай Рамазанов).
1827 пишет портрет Александра Пушкина, который в это время живет у поэта, библиофила Сергея Соболевского в Москве.
1830-е Тропинин известен как главный московский портретист. Получает заказ на исполнение портретов членов Московского сельскохозяйственного общества. Работает над портретами представителей известных купеческих династий Киселёвых, Мазуриных, Сапожниковых.
1833 в Москве открывается Художественный класс при Московском Художественном обществе, Тропинин активно участвует в его деятельности.
«…Академик Тропинин, который без всякой обязанности, из одной любви к искусству посещал класс и содействовал своими советами его улучшению» (из протокола официального открытия Московского Художественного общества).
1835–1836 в Москву приезжает Карл Брюллов, знакомится с Тропининым и регулярно посещает его мастерскую. К этому моменту известный живописец уже представил полотно «Последний день Помпеи», и Тропинин пишет его портрет на фоне Везувия с папкой для рисунков и карандашом в руке.
«…К.П. [Карл Павлович Брюллов] стал чаще навещать Тропинина, где всегда без закуски нас не отпускали. Это был настоящий патриарх русской живописи и по хлебосольству, и ласковому приему…» (Егор Маковский).
«Мастерская Тропинина не бросалась в глаза ни цветистостью занавесей, ни щеголеватым камином… Здесь собственные произведения Василия Андреевича, повешенные без рам на стенах, составляли всю роскошь квартиры… В квартире Тропинина входные двери снаружи были написаны разными именами, в числе которых чаще прочих встречались крупными буквами надписи: был Витали, был Карл Брюллов…» (Николай Рамазанов).
1843 избран Почетным членом Московского Художественного общества.
1844 пишет по заказу Общества «Автопортрет с кистями и палитрой на фоне окна с видом на Кремль» (находится в собрании музея В.А. Тропинина, повторения – в Третьяковской галерее и Саратовском художественном музее).
1855 после смерти жены переезжает из квартиры на Ленивке в собственный дом в Замоскворечье во Втором Спасоналивковском переулке.
1857 скончался в Москве, похоронен на Ваганьковском кладбище.
